Глава 18. Горком закрыт. Что дальше?

 Итак, горком закрыт. В одночасье без работы остались его работники. Над некоторыми из них стали глумиться руководители предприятий, недавние коммунисты. Причём, как правило, в основном, те из них, кто при КПСС был обласкан партийной властью, теперь же они стали отказываться брать наших работников на свои предприятия. Хотя, в соответствии с законом, каждый из нас мог вернуться туда, откуда уходил работать в горком.

 В непростом положении оказался второй секретарь — Николай Тарасович Бондаренко. Для него в тот момент в Инте работы не нашлось. Но надо отдать ему должное — после демонстративного устранения от помощи своим подчиненным первым секретарем Владимиром Тримарушем (на следующий день после ГКЧП), Бондаренко не ушёл от дел, выполнил за первого секретаря все необходимые формальности. Встречался с коллегами, поддерживал их. Вдвоём с ним не один раз мы были у руководителей исполнительной власти города по вопросам трудоустройства служащих горкома, в том числе, технических работников, шофёров. Они ведь тоже оставались без работы. Добились, чтобы всем в трудовые книжки были сделаны юридически правильные записи, выплатили пособие и так далее. Что испытывал сам Бондаренко, оставаясь в Инте без шанса найти работу, можно только догадываться. У него — семья, двое маленьких детей. Через какое-то время он переедет в Сыктывкар и вполне устроит там свою жизнь.

  Другим моим товарищам пришлось не просто. Не выдержав напряжения того периода, правда, ещё до закрытия горкома, с обширным инфарктом попал в больницу Савинов Евгений Владимирович. Чуть позже ушёл из жизни заведующий сектором учета Владимир Павлович Небеленов. Не справились. Не сумели принять столь радикальные изменения в стране, в партии, в деятельности которой не усомнились ни на минуту.

 Никак не могла устроиться на работу Ева Захаровна Чичотка, хотя непосредственно в горкоме она отработала чуть больше года. Сирота, воспитывалась в детском доме на Западной Украине, была активной пионеркой, комсомолкой. Работала до горкома партии комсоргом Узлового комитета, потом секретарём парторганизации. Закончила Ленинградскую Высшую партийную школу. Не скрывала своего неприятия действий членов стачкома, депутатской группы «Право».

 С представителями этих организаций ей пришлось тесно взаимодействовать, когда они принимали у нас имущество горкома.

 Для этого была создана комиссия в составе депутатов, в основном, из группы «Право», от горкома партии туда вошли мы с Евой. Помню, с каким воодушевлением представители стачкома измеряли метраж потёртых красных ковровых дорожек горкома. Собирали тома Ленина, чтобы их сжечь. Естественно залезали во все углы, чтобы найти там бог весть что.

 И ничего особенного, кроме бюста Ленина, что стоял в большом зале заседаний, а потом его убрали, когда зал передали исполкому, бумаги с карандашами и знамён Городской партийной организации, так ничего и не нашли. При этом один из них — Анатолий Яхонтов, как он утверждал, дворянин по происхождению, откровенно признался нам, что он, дескать, долго ждал, что во имя памяти деда, будет участвовать в отъёме у КПСС её имущества. Помню Анатолия ещё со школьной скамьи: симпатичный, интеллигентный парень. Был ли он членом компартии? Всё может быть…

 Ева в то время была сама не своя. Девочка из простой семьи, брата которой убили под городом Ровно за то, что он служил в Красной армии в годы войны, и не предполагала, что спустя столько лет её настигнет та же ненависть. И что над коммунистами в далекой от Западной Украины Инте тоже будут глумиться бывшие сотоварищи.

 Как всё повторяется в истории человечества! Отдельно взятых стран. Повторяется с незавидной цикличностью.

 Почему-то именно против трудоустройства Евы категорически выступали профлидеры шахт, они же — члены стачкома, возможно, именно потому, что знали, каким честным и принципиальным человеком она была. Не выполнил свое обещание помочь ей с работой Валерий Наильевич Гафиатулин, в то время профлидер шахты «Глубокая», на которого она возлагала большие надежды, потому что до этих событий он был в номенклатуре горкома, приятный в общении, обещал! Но так как-то и ушёл от решения этого вопроса. Помню, какое огромное разочарование Ева испытала тогда.

 Оставалась одна надежда — на моего мужа, Владимира Ильича Шахтина, директора шахты «Западная». Рассказала ему о Евиной проблеме, и он без лишних разговоров, притом, что свободных мест на шахте для женщин практически не бывало, взял её в штат административно-бытового комбината. Хотел в АБК шахты спрятать её от лихих стачкомовцев, которых на этой шахте было больше, чем где-либо. Но попробуй от них спрячься!

 Во главе их стоял тогда профлидер шахты — Сергей Рустиянович Никитинский, который сам про себя так и говорил, что человек он (простите) — «г…нистый». Даже частушку такую про себя частенько и с удовольствием пел: «Быть бы мне лихим казаком, робинзоном, ковбоем, чекистом, а меня избирают в профком, потому что характер имею г…нистый».

 Никитинский прямо-таки преследовал Еву, говорил ей в лицо гадости по причине того, что она — коммунист. Хотя и сам до «перестройки» был членом КПСС. Даже состоял в резерве на должность инструктора горкома партии и не возражал против этого, когда партия была в силе. А теперь, увидев Еву в коридоре, он смачно сплевывал на стену, чтобы ей продемонстрировать — получалось — всю мерзость собственной натуры.

 К тому же не раз на совещаниях, специально в присутствии шахтёров, поднимал перед директором шахты вопрос об «увольнении работника бывшего горкома КПСС». Но Шахтин — человек далеко не робкий. Кроме Евы в то время на «Западную» им были приняты на работу инструктор Коми обкома Юрий Иванович Столяров и Сергей Владимирович Кудяков, инструктор горкома партии. Ответственные, добросовестные работники — они быстро освоили новые для себя специальности.

 К огромному сожалению, сама Ева не выдержала тех перемен, что произошли с партией и страной, и унижения, которое выпало на её долю; вскоре она тяжело заболела. А ещё, незадолго до этого, она увидела во сне свою маму, которая звала Еву к себе. Мама умерла от такой же болезни, когда Евушке было всего пять лет.

Нет, Ева не сдавалась, она пыталась лечиться, ездила для этого два раза в Израиль, (первую поездку ей оплатила шахта «Западная» из фонда директора), потом

рассказывала нам, полная впечатлений, каких людей она там встречала. Об их образе жизни, взаимоотношениях. Привозила сувениры.

Возвращаясь же в Инту, видя, что происходит в стране, и какой изнанкой выворачиваются под воздействием этого ещё совсем недавно «такие приятные в общении» интинцы, она переживала глубокое потрясение. Мой, на фоне происходящего — неестественный оптимизм уже не воодушевлял её. Что-то навсегда сломалось в Еве, она перестала верить, что выкарабкается.

 Её не стало 1 июня 1997 года. Хоронили мы Евушку с почестями. Пришёл весь наш комсомольский и партийный актив города, её товарищи по узловому комитету. Гроб с телом от дома до кладбища несли на руках. Было непередаваемо горько. Невосполнимая, ранняя, несправедливая потеря. Ей 15 апреля исполнилось только 47 лет.

 Ева всегда со мною. Я трепетно храню небольшую картину, оставшуюся мне от неё на память, на которой изображены васильки, цветы такого же синего цвета, как глаза у Евы.

 Она была, несмотря на внешнюю сдержанность, даже суровость, как никто добрым и заботливым, честным и нежным другом для многих. Удивительно надёжным человеком. Умела слушать, всегда искренне сопереживала нашим, порой пустяшным проблемам.

***

 20 июля 1994 года. «В августе 1991 года в СССР произошёл государственный переворот, в результате которого к власти пришли «демократы» во главе с Ельциным. А в начале октября 1993 года из танков, а может быть и не только, новая власть обстреляла Белый дом, а в нём первый и последний, по-настоящему, демократический российский парламент. Страна наблюдала это молчаливо, не реагировала внешне, но запомнила!

 Пишу обо всём этом неохотно, без желания. Душа и голова не принимают происходящих событий, «политическую смуту», что нам приходится наблюдать. Знаю, что мои записи о том периоде не представляют сегодня ничего особенного, тем более, научного. Это взгляд из провинции, где, слава Богу, обошлось без выстрелов и кровопролития. Но подспудно у меня живёт надежда, что вдруг когда-нибудь не только моим внукам это будет интересно прочесть. Потому что это была жизнь нашего поколения. И пришлась она на чрезвычайно значимый, особый для нашей страны период.

 Мы жили в великой стране — в Союзе Советских Социалистических Республик, который вызывал к себе заслуженное, справедливое уважение во всём мире, победив в войне фашизм, после войны возродившись из руин и пепла, а позже — полётом в космос, своими достижениями в промышленности и в науке…

 СССР был одной из величайших стран. И мы по праву гордились своей страной. Но с середины 70-х годов прошлого века Советский Союз впал в состояние «застоя» (так назывался «брежневский период»), а в конце 80-х он вдруг стал разваливаться на глазах ошеломлённого народа, неготового к этому. За пару месяцев до этого, основная часть населения страны активно возражала против распада СССР в ходе всесоюзного референдума. Более 80% проголосовали тогда «за» сохранение СССР. «Против» голосовали Прибалтика, часть Украины… Но мнение основной части населения страны шло в разрез с желанием группы бывших руководителей ЦК КПСС — коммунистов трёх славянских стран: России (Борис Ельцин), Украины (Леонид Кравчук) и Белоруссии (Станислав Шушкевич). Они рвались к власти и референдум вероломно проигнорировали.

 По всем признакам, в результате этих событий, страна пережила очередную контрреволюцию. Разными средствами ей прививают рыночный строй. И, надо признать, весьма быстро создан слой баснословно богатых людей. Какова их родословная и каковы корни их богатства, от народа даже и не скрывают. Это, в первую очередь, бывшая партийная и госноменклатура, их дети. Ясное дело, — они совсем близко стояли к бюджетной кормушке.

 Чуть позже к ним примкнула «демократическая интеллигенция», большей частью та, что окончила московские институты имени Н. Баумана, МФТИ и МИФИ (истоки этого мне, провинциалке, не совсем понятны). Именно они тогда активно поддержали Ельцина, провели его сквозь «тернии» к власти.

 Смело заявили о себе, так называемые, «братки» в малиновых пиджаках — представители криминала. Огромные деньги дала продажа оружия, появились в стране наркотики. И рэкет, в том числе государственный, называемый чуть позже — «банкротством по принуждению».

 Вся «грязь», что сопровождает быстрое обогащение отдельных господ, как правило, за счёт обкрадывания и обмана простых людей, что имело место в разные эпохи не только в нашей стране, и что является исторической неизбежностью перехода к капиталистическому обществу, растеклась по России.

 «Зловоние» этого ощущается повсеместно.

 Но мы живём. По – разному. Кто-то лучше, кто-то хуже. Тех, кто хуже, – в разы больше. Появились нищие всех возрастов, просящие милостыню, (совсем недавно в СССР это невозможно было представить), а ещё — бомжи, безработные.

 Таковы сегодня поразительные приметы нашего «нового, демократического времени».

 Этой последней записью из личного дневника заканчивается рассказ о партийном этапе моей биографии.

 Стачкомы, судьба компартии, внутрипартийные конфликты… Поначалу эти явления напрямую коснулись тогда, в «годы перемен», казалось бы, немногих… Но вскоре круговорот следующих событий в стране, стал захватывать практически всех, без исключения, её граждан. Потому что всё тесно взаимосвязано, одно вытекает из другого. И в такие моменты никто уже не может отсидеться в сторонке, на своей удобной «кочке», её тоже сносит бурными потоками истории…