Кавказ - особый мир
Интересно, что в самом центральном осетинском институте, в небольшой осетинской республике, группа наша была многонациональной, при этом без перевеса присутствия в ней титульной нации. Из тридцати студентов в группе училось только тринадцать осетин, в том числе, одна осетинка. Из тринадцати русских студентов — десять девушек, в том числе, приехавших из Кутаиси, Рустави, Армавира, ставропольских станиц и я — из Коми АССР. Два грузина. Одна татарка. И одна карачаевка. Десять однокурсников из тридцати были местными, то есть жили в Орджоникидзе, восемь прибыли из сел Осетии.
Один — Амиран Чибиров был юго-осетином из Цхинвали. Очень хороший мальчик, чрезвычайно скромный, с большим достоинством. Он держался как бы в тени, но ребята его очень уважали. Не случайно, уехав по распределению на Камчатку, он, совсем недолго проработав там директором одной из школ, вскоре был избран секретарем горкома партии города Тигил. Дальше, к сожалению, о его судьбе мне ничего не известно.
Палитра оттенков менталитета разных народов в нашей группе была восхитительной. Конечно, всё это произвело на меня, девочку с крайнего севера, незабываемое впечатление, обогатило, открыло передо мной ранее неизвестный мне мир Кавказа. Показало, как этот мир многообразен, убедительно устроен, и что познавать его — огромное удовольствие. При этом всё больше я проникалась уважением к обычаям и традициям осетинского народа, на земле которого в тот момент жила.
Вспоминая поразившие меня тогда особенности осетинской жизни, я не могу не написать о них. При этом понимаю, что данная глава, как бы, не вписывается в канву моего основного повествования о том, что происходило в местах чрезвычайно далёких от Северного Кавказа и от кавказской действительности. Пишу-то я, в основном, о своей жизни на Крайнем Севере… много лет назад.
Но я не могу обойти вниманием свои зарисовки о Кавказе, где рассказ о том, что сама наблюдала и чем жила в годы моего студенчества в Северной Осетии. Более того, считаю, что я просто обязана описать наблюдения русской девочки, которая увидела тот регион много лет назад совсем не таким, как, порой, он представляется сегодня в воображении российского общества.
Тогда в общественном транспорте невозможно было увидеть, чтобы пожилой человек стоял, а молодой — сидел перед ним. Ни разу не видела я, чтобы кто-то из моих сверстников посмел возразить старшему по возрасту. Таково правило. Потому что осетины продолжают бережно сохранять на своей земле древние обычаи, сформированную здесь целостную систему понимания, каким должно быть «правильное поведение» представителя этого народа. Будь то осетин или осетинка. Молодой или взрослый. Муж или жена. Брат или сестра. Свекор, свекровь или невестка. И так далее. Это представление о «правильном поведении» каждого представителя семейной и социальной иерархии нашло отражение в переходящем из поколения в поколение, так называемом, «кодексе поведения осетин».
Согласно ему, каждый осетин с самого раннего детства знает своё место, роль и норму поведения, в зависимости от того, какой у него возраст, пол и положение в иерархии семьи. Веками сложившиеся стереотипы до сих пор регулируют на этой земле самые разные стороны семейных и социальных отношений. Они легли в основу традиционного этикета жизни осетин, который чтится и по сию пору. Не случайно красной нитью в осетинском эпосе проходит основной критерий благоденствия этого народа: «Только до той поры наш народ может называться нартским (кавказским), пока младшие будут уважать старших».
Уважать! Потому что именно мудрость старших помогает охранять любой народ от непродуманных горячих действий, которые так свойственны молодым. Кровь-то там на Кавказе — горячая! Как точно в связи с этим выразился мудрец: «Вплоть до возраста Христа (33-х лет) ощущаем мы гул собственной крови».
К тому же жизнь в предгорье, выражаясь современным языком, всегда была «малобюджетной». Еда в прежние времена добывалась трудно, часто с оружием в руках. Потому и владели им осетины с малого возраста. Не будь жёсткой системы повиновения взрослым — много можно было сгоряча «дров наломать».
Поэтому почтительное отношение к тем, кто старше, прививается осетинам с детства как идеал поведения, а повиноваться родителям со смирением и глубочайшим почтением у них до сих пор считается непререкаемым законом. И я воочию видела, как всё это работает во взаимоотношениях в осетинском обществе. Сразу же бросилось в глаза, что осетины очень хорошо понимают, какую особую роль в воспитании младших играет, в первую очередь, само поведение старших. Там всё тесно взаимосвязано большой и взаимной ответственностью. Не диктат, а личный пример — основа действия традиций. Детей воспитывают исходя из принципа: «Красноречие родителей может многое сделать, убеждение ещё больше, а пример делает всё».
Как-то, спустя много лет, мне попала в руки книга Алины Хадиковой, дочери нашего институтского преподавателя психологии Хазмета Хазметовича Хадикова (великолепный преподаватель, его лекции стали практическим руководством в моей работе с людьми), которая так и называется: «Традиционный этикет осетин». Прочитав эту книгу, я как бы сложила все пазлы своего личного восприятия в одну общую картину понимания того, что так восхищало меня в Осетии в студенческие годы.
«Мальчиков, – пишет Алина Хадикова, в воспитательных целях допускали на семейные советы. Не вступая в разговоры, они, сидя в отдалении, слушали и следили за правилами ведения собраний. Это накладывало большую ответственность на взрослых, которые тщательно контролировали свои действия и слова, строго соблюдая все этикетные регламентации».
Воспитанию мальчиков придавалось особое значение. С детства внушалось им, что осетин признаёт только одну добродетель — мужественную силу. То есть не только мужскую, физическую, а силу, основа которой всегда — справедливость.
Большое значение придавалось «привитию детям умения держаться с достоинством и, в то же время, почтительно, говорить вежливо». Настоящего осетина, осетинку сразу видно. Они так и держаться — гордая осанка, расправленные плечи, достоинство, сдержанность.
Совсем недавно, возвращаясь из Владикавказа, куда я ездила на 40-летие окончания университета, попала я в одно купе с молодой симпатичной семейной парой: он — осетин, она — русская. Веяние времени. И двумя студентками — осетинками, стройными, с красивыми, как у горных косуль, глазами. Увидев в купе меня, немолодую уже женщину, они не начинали разговаривать со мною до тех пор, пока я сама, сгорая от любопытства узнать, как и чем живёт, на их взгляд, Северная Осетия, первая не заговорила с ними. Мнение моих друзей — ровесников мне было известно.
А вот мнение людей молодых! Когда я пригласила своих попутчиков к разговору, девочки тут же заулыбались, стали угощать меня всякими вкусностями. Мы разговорились. В их словах о своей республике — никакого осуждения, ничего лишнего. Только любовь и уважение. Хотя жизнь там, по-прежнему, в основном, как говорится, «без излишеств».
Мне вспоминаются осетинские застолья. На Кавказе, как известно, это особый ритуал. Во время него за сидящими вдоль столов мужчинами ухаживают только юноши, приносят закуски, разливают напитки. Никакой суеты, всё чинно, отработано веками. Для старцев выделяется особое, почётное место. Да, женщины за общим столом с мужчинами не сидят, им накрываются столы отдельно. Но это ничуть никого не обременяет, поскольку темы для обсуждения за столом у разных полов, как понимаешь с годами, редко пересекаются.
Впервые увидела я этот обычай, когда училась уже на четвёртом курсе, и была приглашена к Валере Дзодзаеву на свадьбу, которая проводилась по всем правилам осетинских традиций. Вначале я очень удивилась, увидев праздничные столы, накрытые в разных помещениях — отдельно для мужчин и для женщин. Удивилась, потому, что мы иногда собирались нашей студенческой компанией и сидели за общим столом все вместе.
На осетинских застольях остановлюсь отдельно, потому что они произвели на меня незабываемое впечатление. Застолье там — это особое действо. Почему этот ритуал занимает в жизни осетин такое важное место, узнаю я со временем. По одной из версий — застолье в прошлые века играло здесь роль духовного общения, заменяя школу и храмы, которых в Осетии не было довольно долго. Вот почему «непристойных речей за осетинским столом не терпят». Кроме того, «Едят мало. Невоздержанность в еде и пьянство считается большим пороком». Поэтому осетины с древнейших времен чтут завет старейшин: «Ведите себя за столом, как за святым местом».
До сих пор помню, с каким вниманием и удовольствием во время разных застолий слушала я всякий раз тамаду и тех, кому он передавал слово произнести очередной тост. Причём, если за столом сидел хотя бы один русский, звучала тогда только русская речь. В этом тоже проявлялось и культивировалось взаимное уважение. Оно подчеркивало отношение к гостю, говорящему на другом языке.
Казалось бы, всего лишь тост! Но там, на Кавказе, благодаря этому общению, из поколения в поколение передаётся мудрость народа, его традиции, потому что содержание тоста, процедура его предоставления сначала старейшинам, гостям, зрелым мужчинам, а потом очередь доходила и до молодых, — всё было наполнено глубоким духовным, воспитывающим смыслом. Для каждого, сидящего за столом, находились добрые слова, в них подчёркивалось уважение, а, если это совсем юный человек, вера в его будущие достижения. Каждому непременно предоставлялось слово.
Первый тост в Осетии — всегда: «Благодарение Всевышнему за то, что живы». Второй — за Бога — покровителя мужчин, а главное, покровителя их движения в пути. Горные тропы, труднопроходимые дороги, любой путь на Кавказе для горца, уходящего из дома, был чреват непредвиденным исходом. А господь, по убеждению осетин, охраняет их в пути. Обращаясь к нему, они верят в его помощь и поддержку. Третий тост произносится в зависимости от того, по какому поводу собралось застолье. И так далее.
Вот почему застолье на Кавказе играет особую роль в социуме, — там оно испокон веков, в первую очередь, — место духовного общения. «Грузины и осетины рассматривают застолье как угодное Богу деяние, которое гармонизирует отношения между людьми», — прочла я недавно в одном кавказском ресторане.
Мне думается, что своеобразную роль в очищении души играет в такие моменты и многоголосое мужское пение. Прекрасной иллюстрацией к моему скромному повествованию является фильм Георгия Данелия «Не горюй», несмотря на то, что события в нём происходят в Грузии. Всё очень похоже. Ну, может быть, в солнечной Грузии больше юмора, искрометности.
Так что можно ли удивляться тому, что я, совсем молоденькая девчонка, обратила на этот ритуал особое внимание. Нет и, я надеюсь, не будет у них того, что наблюдаешь сплошь и рядом во время наших русских застолий. Когда всё реже кто-то за столом берёт на себя роль тамады, игнорируется регламент, господствует анархия. Меня, буквально, шокирует, когда уже и расселись все, и повод собраться за столом очевиден, но бразды правления в такой момент никто не берёт. Даже хозяин, которому это положено по статусу. Грустно бывает, что над содержанием тостов тоже особо голову не ломают. Только и звучит что-то вроде: «Ну, поехали!», чтобы быстрее опрокинуть рюмку в рот. Или, что ещё хуже: кто-то начал тост произносить, не дослушав его мысль до конца, тут же тянутся руки быстрее стукнуться рюмками, бокалами (статус сидящих за столами не важен, это в любой компании наблюдается), так и не разобравшись толком, а за что же мы, собственно, выпиваем в этот момент. Причём торопятся быстрее опрокинуть рюмку в рот не потому, что хочется выпить. Просто начисто отсутствует, не заложена культура поведения в такие моменты. Исключение составляют юбилейные, свадебные застолья, куда приглашается или заранее определяется специальный тамада. И то хорошо…
***
Но вернусь в Осетию. Что касается уважения к седине, покорность к старшим, беспрекословное подчинение их воли, то до сих пор это главные основы семейной жизни у осетин. И не только это…
У основоположника осетинской литературы, прозаика, этнографа Коста Хетагурова, именем которого назван Владикавказский университет, где я училась, даётся описание, как проявляются эти качества и обычаи в осетинской действительности.
«Когда вы идёте по аулу, сидящий встанет при вашем приближении, говорящий замолкает, занятый работой бросает её, чтобы приветствовать вас точно знакомого. Если появление старика везде и всюду поднимает на ноги сидящую толпу, то тем более эта толпа обязана встать при виде старухи».
Или вот это. «До каких бы пределов не дошло опьянение пирующих мужчин, как бы развязно ни вела себя компания молодёжи, как бы сильно не было ожесточение ссорящихся, дерущихся и сражающихся — одно появление женщины обуздывает буянов, останавливает и прекращает кровопролитие».
А уж двусмысленное слово в присутствии женщины, неосторожное движение во время танцев, непристойная развязность с девушкой, — совершенно недопустимы, и вооружают против провинившегося молодого человека всю молодёжь.
«Женщина, именно в Осетии, всегда была якорем спасения как для своих, так и для посторонних мужчин. В её присутствии убийца мог не бояться за свою жизнь. А женщина в трауре была настоящим талисманом. Стоило ей в самый разгар кровопролития войти в толпу ожесточённых врагов и бросить между ними белый платок, как все расступались, вкладывали окровавленные шашки в ножны и расходились. Женщина у осетин пользуется большим почётом. Если они вдвоём идут рядом с мужчиной, то она идёт справа. Если с нею двое мужчин, то она идёт между ними».
Из уст тех, кто имеет весьма слабое представление о традициях на Кавказе, а в данном случае я пишу об осетинских обычаях, порой слышишь, что женщина там — бесправное существо. Не имеет никаких прав. Не знаю, как у других кавказских народов, хотя обычаи их очень близки, так как выработаны одинаковыми условиями проживания, но «у осетин мужчина, будучи безусловным главой семьи, никогда не позволит себе в отношении к жене грубых выпадов или побоев».
Такое отношение опять-таки уходит в глубину веков, когда ещё «во время джигитовки и игрищ со скачками всадник не должен был повернуть коня так, чтобы он оказался спиной к жилищу или к женщинам. Нельзя было держать кнут со стороны женщины, нельзя было даже коня ударить в её присутствии — это расценивалось как оскорбление в её адрес». И могло привести к ответным жёстким действиям со стороны её родственников — мужчин. Гостеприимство осетин, так поразившее меня, также имеет глубоко уходящие корни. «Гость – божий гость», — говорят осетины. И действительно, при отсутствии дорог между горными ущельями, при повсеместном разбое в те далекие времена попасть из одного ущелья в другое было равносильно появлению человека с небес. Поэтому всякий осетин, и вообще горец, принимал путешественника, гостя очень любезно и, по мере сил и возможности, делал всё, чтобы угодить ему.
Вот ещё пример, который приводится в книге путешественника 19 века К. Коха: «Я не думаю, что кавказское гостеприимство могло быть где-нибудь превзойдено, но оно особенно сильно развито по всей Осетии. Однажды российский офицер из отряда завоевателей Кавказа, спасаясь по какой-то причине от преследователей в лице (внимание!) российской власти (события происходили в 19 веке), зная осетинское гостеприимство, бросился в один дом. Вышедшая ему навстречу женщина приветствовала чужеземца и в знак своей защиты протянула ему кусок хлеба. Вскоре вошел её сын и заверил русского офицера в его полной безопасности. Их гостеприимство так широко, что они сами защищают своего врага, переступившего порог их дома».
Конечно, время внесло свои коррективы в жизнь и осетинского народа. Говорят, ослабли столь жёсткие в прошлом веке традиционные регламентации его поведения. Наверное, важно, что главные традиции они бережно сохраняют до сих пор.
Можно было бы и дальше рассказывать об осетинских обычаях. Они уникальны. Но не об этом моё главное повествование. Посему остановилась лишь на том, что отпечаталось в памяти, и о чём, считаю, будет полезно узнать тем, кто никогда не жил на Кавказе, но прочтёт эти записи.
Я же ещё раз хочу подчеркнуть, что Кавказ — это особый мир, который достоин глубокого уважения. И мне жаль, когда доверие, взаимное уважение в России находится, порой, под прицелом отдельных людей на Кавказе, кто силой тротила требует к себе особого отношения.
Каждый раз, когда в Москве происходит очередной теракт, гибнут ни в чём не повинные люди, и потом СМИ называют его организаторов и исполнителей, я счастлива, что фамилий осетин в этих списках не бывает: этот народ продолжает сохранять свои лучшие традиции — быть мудрым, справедливым. Спасибо им за то, что не разочаровали меня по сию пору.
***
Студенчество — восхитительное время! Многие вспоминают его с большой теплотой. Вот и я никогда в жизни не испытывала больше такого удивительного чувства: буквально, наслаждаться тем, что видишь, слышишь, частью чего являешься. Как правило, наша группа участвовала во всех институтских мероприятиях.
До сих пор вспоминается университетский конкурс художественной самодеятельности. Надо же понимать, что выбор его участников из нескольких групп курса на разных факультетах был большим. Не то, что у нас, где весь курс состоял из одной группы. Вот и пришлось, защищая честь коллектива, выйти на сцену практически каждому. Делали, кто что может: кто пел, кто танцевал, кто был в массовке. И сценарий
«Картинки старого Тбилиси» талантливые однокурсники Саша Рехвиашвили и Слава Бритаев придумали такой, что выступление нашего коллектива произвело фурор, в результате чего первое место нам присуждали под гром аплодисментов.
При этом в нашей группе доминировал только мужской дух. Именно парни задавали тон и руководили организацией учебного процесса, в колхозе, при сдаче экзаменов. В общем, везде…
Мне это очень нравилось. В российских школах и в вузах потом пришлось наблюдать совсем другое, там побеждало, в основном, женское начало. И эта феминизация приводила к какой-то повсеместной мужской безответственности на любом уровне. В том числе, и у руководителей. Особенно это стало проявляться в 80-годы и привело к историческим катаклизмам, в которые именно тогда была ввергнута страна. Хотя, конечно, причиной этого стала не только безответственность руководителей…
Там, в осетинском вузе, на подсознательном уровне во мне формировалось понимание основного женского предназначения — быть в семье вторым лицом. При этом однокурсники, оценив лидерские способности, избрали меня комсоргом группы.
Возможно, уже тогда судьба предполагала, что роли лидера мне не избежать — сначала самой пройти эту «школу» жизни. Чтобы, спустя годы, чувствовать и понимать, как в роли супруги реализовывать себя женой и соратницей крупного руководителя в очень непростое время, когда рухнул социализм и наступил период капитализации страны по «российскому сценарию».
