Глава 5. Крайний Север. Инта Гулаговская
1952 год, декабрь. Приполярная Инта. Молодая женщина идёт по деревянным мосткам улицы Кирова, крепко держа за руку маленькую девочку в красном байковом пальтишке с капюшоном, пальтишко прикрывает ватную телогреечку, перешитую из телогрейки отцовской.
Со стороны 4-ого лагерного отделения показалась колонна мужчин в бушлатах, с номерами на спине. Увидев вполне мирную картину в этом суровом посёлке, они как зачарованные смотрели на 4-летнюю девочку, безмятежно шагающую рядом с мамой. Глаза ребёнка распахнуты, она смотрит на людей и улыбается. И лица мужчин разгладились, засветились, они заулыбались, заохали.
С этим ощущением тепла, любви и, как ни странно, надёжности росли мы, — наверное, это трудно себе представить, но было именно так, — в Минлаговском посёлке на Крайнем Севере. Мы видели огороженные колючей проволокой, так называемые, ОЛП-ы (отдельные лагерные пункты). Вышки конвоиров. Иногда — колонны проходящих мимо заключённых. Сами жили, как правило, в деревянных бараках с удобствами на улице. Морозы, долгая зима. Проблемы с продуктами. Но росли мы именно с этим чувством заботы и любви. Мы — дети Крайнего Севера, выросшие в условиях сурового края и сурового быта.
Особое отношение взрослых к нам возникало, возможно, оттого, что нас, детей, в начале пятидесятых годов прошлого века в этом местечке было совсем мало, по некоторым данным — не более шестидесяти. Как правило, это были дети военных и вольнонаёмных работников. Военные обеспечивали охрану заключённых. Вольнонаёмные были направлены сюда, чтобы организовать добычу энергетического угля, которым в то время обогревался Ленинград и часть Северо-Западного региона страны.
Поскольку детишек в Инте было мало, где бы мы ни появлялись, нам искренне, безо всякого исключения, радовалось всё взрослое население посёлка. Кроме того, наши мудрые родители и учителя никогда ни словом, ни поступками не фиксировали в нашем сознании разные причины прибытия сюда, в лагерную Инту, наших родителей. Не «разводили», что называется, нас — детей — в разные стороны, не настраивали друг против друга.
Никогда в своей семье я не слышала слов осуждения в адрес тех, кто находился в зоне, за колючей проволокой (о проблемах отца в неврологическом отделении я узнаю совершенно взрослой женщиной). Мама работала в коллективе Проектной конторы, (позже преобразованной в филиал «ПечорНИИпроекта»), где узники Интинского лагеря составляли большинство. Но какие это были люди!!! Приходя домой, она рассказывала о многих из них с искренним, огромным уважением: Ремезов, Минаичев, Касько, Аленцев…
Когда после смерти Сталина была объявлена амнистия, детей в посёлке резко прибавилось. Стали приезжать семьи бывших заключённых. Со многими детьми из этих семей я училась в одном классе, дружила во дворе, сохранила к ним и по сей день самые тёплые чувства. И отношение это взаимно.
К слову, у каждого из нас потом, уже после окончания школы, открылись совершенно равные возможности поступить в институты или техникумы страны, а потом вернуться в Инту и сделать здесь свою карьеру. Примеров масса.
***
Шло время. Страна менялась, пережила разоблачение Сталина, изменился статус посёлка, Инта стала вполне гражданским городом. Мы же, дети военных и бывших узников, продолжая жить в бывшей гулаговской Инте, в последующие годы «переплелись корнями» и «проросли друг в друга». Продолжали дружить, переженились, вместе работали. И мне всегда казалось, что, учась в одном классе, школе, потом, работая вместе, мы мыслим, чувствуем и оцениваем происходящее вокруг нас, если не совсем одинаково, то уж точно похоже.
В целом, так и было. Изменения принесёт горбачёвская эпоха. И полное представление о непростой истории возникновения города, о печальных страницах его биографии у меня сложилось более чем в зрелом возрасте, когда открылась миру ранее сознательно замалчиваемая, искажаемая информация о том, что на самом деле происходило за колючей проволокой Гулага. Появились публикации в СМИ, новые книги.
Что касается меня лично, то сначала — в годы сталинизма, я была слишком маленькой, чтобы в полной мере понимать, чем на самом деле была Инта гулаговская. В Инту наша семья прибыла, когда мне было всего три года. А вскоре, то есть в 1954 году, посёлок получил статус города, а через три года, (об этом я прочитаю в книге Л.Н. Малофеевской): «С января 1957 года прекратили своё существование все лагеря и подразделения ГУЛАГа в Интинском районе, Инта стала активно строиться, появлялись новые шахты, новые жилые микрорайоны. Город становился жемчужиной Севера, и мрачный период его существования уходил в прошлое».
Именно таким я и помню наш город в те годы. Помню появление новых улиц, центральной поликлиники на улице Кирова, площадей Комсомольская и имени В.И. Ленина, зданий школ №№ 5, 9, 7. Школа-интернат № 7 была специально построена для сельских ребят, родители которых жили в селах Петрунь, Косьювом, Адзьвавом или со стадами оленей кочевали по северным просторам. Её построили, чтобы в городе сельские дети могли получать полное десятилетнее образование.
Быстро строились улицы Горького, Куратова, Жданова (в годы перестройки переименована в улицу Мира); построены кинотеатр «Россия», Дворец спорта «Шахтёр» и две девятиэтажные высотки — впервые на вечной мерзлоте.
***
Книга Любови Никитичны Малофеевской «Город на Большой Инте» вышла в 2004 году, в год 50-летия Инты. Эта книга – уникальный труд, в котором документ за документом раскрывается печальная и героическая судьба нашего города у Полярного круга, в ней подлинная правда о том, как на самом деле, кем и в каких условиях закладывалась и строилась Инта.
Только прочитав её, я открыла для себя, как ни странно, многие, совершенно неведомые мне факты из истории города того периода, когда Инта была лагерной зоной. При этом многие имена и события, о которых в книге Малофеевской идёт речь, были мне хорошо знакомы, пришлись на годы моей жизни здесь, до боли в родном для меня городе. Многое и многих сохраняет моя память.
Как и то, что отличительной чертой нашего города, его жителей, несмотря на трудное его рождение, всегда были новаторство, передовой опыт, самоотверженность в работе, взаимодействие, стремление идти в ногу со временем. Оттого и не чувствовали мы никогда свою оторванность от центра страны, живя полной, насыщенной событиями жизнью.
Водонапорная башня - символ Инты.
«Это здание в нашем городе занимает особое положение. В 1982 году изображение водонапорной башни заняло достойное место в эмблеме города и стало общепризнанным символом его. За что же сугубо утилитарное здание было удостоено столь высокой чести? Водонапорная башня, построенная в 1954 году, явила собой как бы рубеж двух эпох: жизнь в неволе тысяч и тысяч жертв политических репрессий, руками которых начал строиться наш город, и свободное развитие города-труженика, рождённого в том же году. Она стала в Инте олицетворением связи времён: трагичной судьбы и достойной славы города.
Кроме того, водонапорная башня завершала архитектурный ансамбль одной из уютных и красивых улиц города — Полярной, стала украшением её. Это первое высотное здание (высота его со звездой 54,4 метра), занимает господствующее положение и практически видно из любой точки города. Башня стала нашей гордостью, её красота и своеобразие поражают всех.
Инта 1954 года.
Кажущийся большим шахтёрский посёлок поделён на две части. Первая — жилые зоны заключённых и промышленные площадки лагерных подразделений, обнесённые высокими деревянными заборами, окутанные в два-три ряда колючей проволокой, охранные вышки, «тульские заборы». Вторая – полтора-два десятка каменных двух-и трёхэтажных домов, уверенно наступающих на самострои и каркасно-засыпные дома, и уютно выстроенные по улице Кирова теремки зданий в стиле русского северного зодчества. Население обеих частей неуклонно растёт.
Чтобы жить, посёлок нуждается в водопроводе. Принимается решение: строить водонапорную башню. Местоположение башни определено артезианской скважиной, которая должна была снабжать водой строящиеся кварталы посёлка-города.
В то время в нашей стране решался вопрос о борьбе с излишествами в строительстве, и проектная контора приняла, по меткому выражению начальника строительного управления П.А. Васюты, «типовой проект башни довольно скучного вида».
Разработкой проекта башни занимались архитектор И.П. Райский и инженер Б.Н. Аленцев — работники проектной конторы комбината. Рабочий чертёж на фундамент под водонапорную башню был выдан Ф.З. Сироте — прорабу второго строительного участка, возводившего башню.В 1953 году, когда уже велось строительство фундамента, Феодосий Захарович встретился с Артуром Тамвелиусом.
Ф.З. Сирота вспоминает: «Тамвелиус попросил посмотреть чертежи башни и тут же неодобрительно высказался, что такие сооружения строят на товарных станциях для заправки водой паровозов, а не в центральной части жилого посёлка». Он попросил у меня на несколько дней чертежи и три листа ватмана для разработки эскизного проекта будущей городской башни. Просьбу А. Тамвелиуса я удовлетворил. Когда Тамвелиус возвратил чертежи и дал свой эскизный проект башни с чертежами архитектурных деталей, я от всей души поблагодарил его за оригинальное архитектурное решение и отправился к П.А. Васюте. По просьбе П.А. Васюты в тот же день состоялось совещание у начальника комбината «Интауголь» М.И. Залеева с участием начальника проектной конторы И.А. Хоменко. На этом совещании эскизный проект, разработанный Тамвелиусом был согласован и утверждён М.И. Халеевым. В срочном порядке И.А. Хоменко увязал все изменения проекта конструктивно, отпечатал и выдал проект строителям…
Долгое время не приходило решение по оформлению шпиля башни. Многие хотели видеть его оригинальным и соответствующим талантливому внешнему оформлению. Долго размышлял над ним и И.А. Хоменко. Решение пришло внезапно: «За одну ночь в августе 1954 года он принял решение и утром принёс чертежи верхнего оформления башни и чертёж шпиля, окончаемого цветком». Между тем, земляные и бетонные работы уже начались и продолжались два года: 1953 и 1954. Всё в этом сооружении выполнено профессионально и ответственно. Железобетонный бак – центральная и самая важная част объекта был создан за несколько рабочих смен, но настолько качественно, что без протечек работал десятки лет, снабжая водой людей и город.
Впечатляет экстерьер башни: круглое основание её, украшенное орнаментом, и устремлённые ввысь полуколонны, чередующиеся с окнами-бойницами, плавно переходят наверху к более мелким, веером расположенным колоннам, которые заканчиваются кирпичными зубцами, поясом охватывая верхнюю часть башни. Декоративная кладка из красного и жёлтого кирпича усиливает оригинальность башни. В целом сооружение похоже на резервуар, переполненный водой, как бы подчёркивая своё главное предназначение, и напоминает старую крепость.
Облик башни был дополнен 10-метровым ажурным металлическим шпилем с раскрытыми лепестками, напоминающими лотос, из которого взмывает ввысь пятиконечная звезда. Звезда установлена в 1957 году по предложению председателя Интинского городского Совета депутатов трудящихся И.П. Морозова в год присвоения Инте статуса города республиканского подчинения. Долгое время с тех пор звезда на шпиле загоралась и горела, когда предприятия города выполняли государственный план.
Строили башню заключённые Минлага, между собой они называли её «вавилонской». Согласно библейской легенде к строительству башни привлекались многочисленные иноземцы, свободные и рабы. Так и интинская водонапорная башня сооружалась людьми разных национальностей Советского Союза — заключёнными и вольнонаёмными.
Вспоминает бывший заключённый Григорий Мишкевич, работавший в бригаде по приготовлению глинистого раствора для каменной кладки: «На постройке башни можно было найти людей всех национальностей от армянина до японца, чуть ли не все литеры алфавита… Настоящая Вавилонская башня. Бригадир – бывший заместитель министра автомобильной промышленности СССР М. Коган; подносчики воды одесский профессор-биолог Г. Кит и некогда знаменитый футболист Александр Старостин; подносчики глины известный московский музыковед, друг Д.Д. Шостаковича – Д. Рабинович и бывший член Военного Совета Карельского фронта генерал-майор Г. Куприянов; относчики готового раствора автор этих строк и заместитель Министра связи СССР Т. Фортушенко. Московский инженер Давыдов и эстонец Сойда были замесчиками. Геннадий Николаевич Куприянов однажды заметил: «Знаете, почему наш город зовётся Инта? Потому что он населён интеллигенцией» …
Все основные работы по строительству башни выполнялись под руководством старшего прораба Бориса Романовича Холостова, который поведал в 1991 году, что при «завершении строительных работ по инициативе автора проекта башни, заключённого Тамвелиуса и начальника монтажного участка, заключённого Ефмана в шар основания шпиля, был заложен небольшой пакет с посланием к потомкам. Содержимого его я не знал до вскрытия капсулы. Впоследствии, когда меняли иглу шпиля на звезду, шар бы снят. Я подобрал его, изъял содержимое и хранил все эти годы. Капсула имела цилиндрическую форму, вокруг которой размещены небольшие фотографии и несколько записок. Всё это было обвёрнуто газетами, калькой, фольгой, обмотано изолентой и облито чёрной смолой.
Только через 47 лет капсула была вскрыта. Одна из записок — Послание потомкам на кальке размером 14,5х45 см.
Все подписи на фотографиях и бумаге сделаны рукой Артура Тавелиуса, так как автор по национальности швед, в надписи и записки вкрались ошибки и опечатки. Но все читаемы и, более того, несут строго секретную информацию. Разглашение мест дислокации заключённых, их деятельности, фамилий руководителей и начальников лагерей жестоко каралось по закону. Поэтому надо было иметь большое мужество, чтобы запечатлеть всё это. Лагерный режим не позволял называть вещи своими именами, не разрешалось называть имена заключённых, внесших вклад в развитие города. По этой причине имя Артура Тамвелиуса замалчивалось и не называлось среди архитекторов и проектировщиков водонапорной башни. А именно благодаря ему башня приобрела такой неповторимый вид. Но всё тайное становится явным.
Водонапорная башня является памятником истории, культуры и архитектуры, и находится под охраной государства. Есть надежда, что она будет отреставрирована и в ней разместится музейная экспозиция «История Инталага-Минлага»*1, которая подробно расскажет правду о тех годах.
Вот содержание этого послания (орфография и пунктуация сохранены)**2:
«Строители водонапорн. башня участники вся заключенные Которые суденны 10 до 25 лет принудительн. труда 60—70% заключенных пасажена без суда, перед военные, военные и послевоенные время, (1941—45) Вся заключенные разных нации и разных стран. Ст. прораб: Берюков (русский) Архитектор: Тамвелиус (швед) Ст. инженер: Мустафин (татар) Десятник: Герберт-Шнитд (немец) Десятник II: Волошин (поляк) Нач. сан. тех Монтаж Ефман (еврей) Каменщики: литовцы Цементн. изделии: эстонцы Арматура: белоруссы Водопровод: немцы Отопление: венгерцы Свет: литовцы Кирпич: из кирпичн. заводе где большество украинцы Бетон: из бет. заводе где большество литовцы Столярка: из дерево. обдел. комбината док. эстонцы Вся шахты — центр поселок, западн, — южный, — восточный селхоз, эл. станции и пр. устроина силам заключеннами из начала 1941 до сегодняш. дня окт. 1954 год. Пос. Инта Коми АССР (Начальник лагеря — полковник Козлов из 1948—1954) Вся докуметы установленно без разрешение На память дальнего будущего Просите нас!!!»
***
Артур Густав Тамвелиус, 1907 года рождения, по национальности швед, уроженец Эстонии, до ареста проживал в городе Реж Свердловской области, образование высшее, по специальности торговый работник. Осуждён 22 июля 1944 года особым совещанием при НКВД СССР по статьям 58-10 ч.2, 58-11, 586 УК РСФСР на двадцать лет лишения свободы якобы за то, что «являясь агентом германской разведки, проводил на территории СССР шпионскую деятельность и другую подрывную работу, организовал антисоветскую группу эстонцев в городе Реж, которая проводила антисоветскую подрывную работу».
Начало срока — 20 марта 1944 года. А. Тамвелиус прибыл в Инту 8 июля 1946 года и вот уже без малого семь лет находился в разных лагпунктах и лаготделениях «Инталага-Минлага». Имея за плечами несколько ВУЗов и будучи талантливым человеком, явно тяготел к искусству. Неоднократно отмечался в приказах по управлению комбината за отличное оформление спектаклей как театральных художник. В начала пятидесятых годов он как художник-декоратор работал в строительном управлении, оформляя фасады зданий и интерьеры наиболее значимых объектов (центрального клуба, почты и др.).
Его отличали такие черты характера, как искренность, принципиальность и ответственность. Он был добрым и отзывчивым человеком. Круг его интересов был разнообразен. Сохранились его рабочие записи и прорисовкой деталей при строительстве башни, детского сада, жилых домов, эскизы автобусных остановок, уголков наглядности на производственных объектах. И во всём этом прослеживается талант и выдающиеся способности неравнодушного человека.
В 1956 году вместе с другими иностранными узниками Минлага А. Тамвелиус был переведён в Дубровлаг (Мордовия). В августе того же года освобождён. Воссоединение с семьёй, которая жила в Швеции, произошло не сразу. Туда он вернулся, как вспоминает дочь Криста, нервозным, искалеченным душевно, измученным и больным человеком. В 1959 году его жизнь трагически оборвалась. В 1991 году А.Г. Тамвелиус посмертно реабилитирован за отсутствием доказательства его вины в преступной деятельности. Находясь в неволе, Артур Тамвелиус оставил в истории Инты заметный след. Это водонапорная башня – вечный памятник, возведённый по его проекту.
*1 Сегодня в Башне организован и работает музей.
**2 История для потомков: в 1956 году Тамвелиуса (архитектора интинской водонапорной башни) освободили, а еще через год на вершине шпиля было решено установить пятиконечную звезду. В ремонте участвовал Холостов (Холостов работал прорабом на строительстве башни). «Когда меняли иглу шпиля на звезду, шар [из основания шпиля] был снят. Я подобрал его, изъял содержимое и хранил все эти годы. Капсула имела цилиндрическую форму, вокруг которой размещены небольшие фотографии и несколько записок. Все это было обвернуто газетами, калькой, фольгой, обмотано изолентой и облито черной смолой», — вспоминает Холостов (его воспоминания находятся сейчас в архиве Интинского краеведческого музея). До 1991 года Холостов хранил письмо у себя дома, потом передал в Интинский музей, где оно сейчас и выставлено. В том, что письмо написано рукой Тамвелиуса, Холостов не сомневался — они работали вместе, и прораб хорошо знал почерк архитектора.
