Глава 7. Всероссийская Рельсовая война. Инта. Май 1998 года

 Мощная всероссийская акция протеста началась именно в нашей провинциальной Инте, в шахтёрском приполярном городе Печорского угольного бассейна.

 Почему у нас?

 Предпосылок и причин, помимо накопившихся к тому времени экономических проблем, сформировалось несколько. Главная предпосылка – все протестные акции наших шахтёров до этого поддерживались Москвой. Именно там для «раскачивания» советского строя в «эпоху Горбачева» и, особенно, в начале прихода к власти Бориса Ельцина была сделана ставка на постгулаговское прошлое региона и на особые качества северян.

***

 Север, безусловно, накладывает свой отпечаток на характер тех, кто здесь живёт. У северян высокая взаимовыручка; в условиях «вечной мерзлоты» вырабатывается способность не бояться трудностей, идти на риск. К тому же шахтёры – это особая категория рабочего класса. Тяжёлые условия труда под землей на глубине до пятисот метров формируют у них особые качества личности.

 Работают горняки, как правило, в зажатом пространстве, в агрессивной среде, в кромешной темноте, освещаемой небольшой лампочкой, закрепленной на каске; работают часто даже не стоя, а лежа, иногда ползая. Слабый человек в забое долго не держится, забой поддаётся только сильным.

 Выходят горняки в смену, как правило, бригадами или звеньями по пять человек. Действуют слаженно, каждую минуту чувствуя плечо друга – иначе под землей невозможно. Всё это воспитывает в них особый дух коллективизма. Они могут легко сорганизоваться на любой призыв своих доверенных лиц. Доверенные в то время лица, как правило, – профлидеры.

 Все эти факторы и учитывались в Москве, когда ещё в годы перестройки (подготовки к ней) и борьбы с коммунистическим «режимом» в СССР там решили использовать шахтёрское движение северян.

 Далее. При социализме труд шахтёров хорошо оплачивался. Угольщики Инты (а пишу я именно о них) своими собственными руками разрушив социализм, столкнулись с тем, чего никак не ожидали: с уменьшением зарплаты и её постоянными задержками.

 Журналист Петр Лень в своей книге «Горбатый мост или прозрение в преисподней», спустя год после «рельсовой войны» (Москва, 1999 год), напишет:

«Подземные рыцари, сами того не понимая, полностью попали под влияние скороспелых демократов ЦэРэУшной закваски, срубили дерево социальной защиты, под кроном которого относительно нормально жилось. Всё познаётся в сравнении, и теперь слышу от горняков: «Перемены нужны были, только мы что-то делали не так, раз позволили разрушить всё до основания. А сегодня неизвестно, выберемся ли мы из этой ямы».

 Резкое ухудшение материального состояния шахтёрских семей вызывало у мужчин-горняков справедливый гнев.

 Другая причина «рельсовой войны»: весеннее напряжение в Инте и в Воркуте всегда диктовалась тем, что уголь начинает залёживаться на складах, так как с потеплением необходимость в нём у потребителей резко уменьшается, а у шахтёров возрастает угроза остаться без зарплаты и отпускных.

 Ещё не сбрасываю со счетов и особую настроенность интинских шахтеров, а главное, их профлидеров на безусловный успех. Начиная с 1989 года, у них все получалось: активно участвовали в разгроме коммунистической системы, и она рухнула; вместе с «демроссией» провели во власть Ельцина. Добились для себя немыслимых отпусков в 90 дней (потом, правда, поняли, что это была глупость) и 6-ти часового рабочего дня, взамен восьмичасового. А ещё, так называемые, «копытные», когда подземному работнику стали начислять дополнительные средства за нахождение в пути от ламповой до его рабочего места в лаве.

 В результате, все эти льготы резко повысили себестоимость добычи (и без того дотационного) интинского угля, и в рыночных условиях она (себестоимость) стала ещё выше.

 К тому же, тогда профлидеры Инты почти «ногой» открывали правительственные кабинеты, потому что к ним, в начале 90-х годов, еще прислушивались.

 Забегая вперёд, вспомню, что один из руководителей Интинской ассоциации Росуглепрофа – Иван Иванович Говоришкин, избранный на волне рельсовой войны председателем Всероссийской профсоюзной ассоциации угольщиков, говорят, возглавляет её до сих пор. А те выборы (в Росуглепроф) проходили как раз в момент уже «стояния» интинских шахтёров на рельсах. Помню звонки Ивана прямо сюда, «на рельсы» к бастующим, а связывался он с Сергеем Никитинским, его преемником в Интинской ассоциации профсоюзов.

 

 Иван всё просил ещё подождать, не покидать рельсы, потому что:

– Ещё не время. Рано. Идут (какие-то) переговоры…

***

 Обозначив лишь часть причин рельсовой войны, начавшейся в мае 1998 года именно в Инте, я не берусь анализировать, была ли в те дни шахтёрская карта вновь использована определёнными политическими силами, чтобы направить шахтёров уже против самого президента Бориса Ельцина.

 Но и не исключаю этого… Лозунги, вроде: «Ельцин – враг Шахтёра!» и «Ельцина в отставку!» грозно реяли над палатками горняков, перекрывших железнодорожную магистраль «Москва – Воркута».


 

Подготовка к акции протеста.

 Такой масштабной по своему размаху акции сопротивления действиям власти «новая Россия» не знала. События же в те дни развивались стремительно.

 Накануне, в первых числах мая 1998 года, в ходе вечерней передачи телеканала «Веста» (принадлежавшей «Интауголь» и, естественно, освещавшей события, происходившие в среде угольщиков) перед горожанами выступали профлидеры. Обсуждалась ситуация из-за задержки поступления в Инту господдержки на зарплату шахтёрам, что усугубляло обстановку перед началом летних отпусков.

 Вдруг заместитель председателя городской проф. ассоциации Олег Леонидович Авдеенко бросает, между прочим, фразу:

– Если деньги в ближайшее время не придут, мы перекроем железнодорожные пути.

 По долгу службы я находилась в телестудии, и слова Авдеенко меня насторожили: ещё со времён партийной работы и депутатского созыва 1989 – 1993 годов я знала, что просто так профлидеры (недавние стачкомовцы) словами не бросаются…

 В ходе той передачи коллеги Авдеенко на это неожиданно радикальное предложение внешне никак не отреагировали. То ли не поняли, то ли уже были в курсе готовящихся событий. Когда же потом действия в Инте под их руководством стали развиваться именно в этом ключе, я поняла, что заявление Авдеенко не было случайным.

 Так профсоюзники «замеряли» реакцию на данное предложение со стороны горожан, правоохранительных органов, отвечающих за порядок в городе (ФСБ, ГОВД, прокуратуры). И подавали сигнал шахтёрам.

 В самом начале реакция власти и населения города была спокойная, к разным акциям протеста интинцы попривыкли, чем же на самом деле обернётся рельсовая война для компании «Интауголь», никто из простых людей не задумывался.

 Так что мне пришлось быть свидетелем и в некотором роде участницей «рельсовой войны» с первых её минут и до окончания. Разумеется, все работники центра информации компании «Интауголь» сделали всё возможное, чтобы СМИ Москвы и Сыктывкара слышали о событиях, происходивших тогда в Инте. На нас почти сразу же вышли редакторы Первого, Второго и других каналов телевидения России и Урала; и каждое утро, начиная с 6 мая, мы передавали туда короткие репортажи. На третий день после захвата здания администрации «Интауголь» и размещения на его территории шахтёров «Интинской», объявивших о начале голодовки, прибыли журналисты телепередачи Николая Сванидзе «Зеркало». В те дни кто только ни приезжал к нам не только с телевидения, но и из центральных газет.

 Помню, после того, как голодовка приняла массовый характер, я связалась с Иваном Говоришкиным, и он, заверив меня, что и сам активно работает со СМИ, продиктовал некоторые их адреса и телефоны.

 Психологически для всех, без исключения, это было очень тяжёлое время, как мне показалось, нас объединившее.