В один из январских вечеров за ужином муж вдруг говорит:
– Сегодня Николай Степанович Плоцкий (генеральный директор объединения «Интауголь») вызывал меня в объединение и предложил баллотироваться на пост директора шахты «Западная». Я согласился. Выборы – завтра.
От этого сообщения я, сидя за кухонным столом, чуть не рухнула под него. Теперь-то я понимаю, что это было подсознательное желание спрятаться от неожиданной новости, ошеломившей, испугавшей и совсем меня не обрадовавшей.
Читатель спросит, почему выборы, если известно, что при социализме директоров угольных предприятий назначали на эту должность «сверху»? Так оно и было: руководство объединения «Интауголь» представляло ту или иную кандидатуру в министерство угольной промышленности, и оно утверждало её только после тщательной проверки. Но с середины 80-х годов в стране полным ходом шли горбачёвская «перестройка» и «демократизация», в том числе и в промышленности. Директоров предприятий по инициативе самой Москвы, должен был теперь избирать трудовой коллектив.
Но не процедура выборов испугала меня, а состояние «Западной». Что Володю изберут там директором, сомнений не было. Слухи о том, какой он руководитель, доходили и до соседних предприятий, – город-то небольшой. А вот про шахту «Западная» уже не один год шли разговоры, что дела там обстоят из рук вон плохо: проходка и добыча угля идут с перебоями, серьёзные проблемы с выполнением планов. И с кадрами не всё в порядке: в последнее время туда, что называется, «сливали» со всех угольных предприятий не лучших специалистов.
Зная же отношение мужа к работе, я понимала, какой ещё больший груз он взвалит на свои плечи и какие «завалы» ему придётся разгребать. Но раз он так решил, – отговаривать его, влиять на его выбор не в моих правилах. Да он бы этого и не позволил!
Только и спросила:
– А Николай Степанович (Плоцкий) рассказал тебе, что это за шахта?
– Да, он сказал:
– «Западная» в последние годы «барахтается», хотя производственный потенциал, судя по проектной мощности, даже больше, чем на «Капитальной». Но народ на предприятии смирился с этим «барахтаньем», процветает пьянство, люди не хотят работать.
– Так что мне, похоже, чтобы вытащить шахту на плановый режим добычи угля, меры придётся принимать разные, в том числе и непопулярные. Но ты же знаешь, когда много работы, меня это не пугает.
Да, это было мне хорошо известно.
На следующий день общее собрание коллектива предприятия, после ряда неудобных и трудных вопросов, связанных с проблемами шахты, избрало Владимира Шахтина её директором. И началась его работа, буквально, без сна и отдыха.
***
Как-то, спустя годы, одна знакомая рассказывала мне, как реагировали на наши продвижения по карьерной лестнице интинские обыватели. Особенно завидовали мне, разумеется, женщины: «Надо же – второй раз замуж вышла, да ещё муж – директор шахты!»
Что тут скажешь? Как говорится в одном популярном советском фильме, и что много раз повторял и сам Владимир Ильич: «Чтобы стать генеральшей, замуж надо за лейтенанта выходить!».
Так было и в нашем случае. Потому что уходила я от первого мужа – главного энергетика шахты, и второй раз замуж пошла за горного мастера. Разве в должностях дело, когда встречаешь свою половинку? Это судьба так распорядилась, что Володя Шахтин стал быстро делать карьеру. И главное, что повлияло – это его отношение к работе.
А уж позавидовать доле самого директора шахты в «перестроечное время», когда на государственном уровне рушилось всё: управление промышленностью, наработанные производственные связи и система оплаты труда, обесценивались деньги, и предприятие в этих условиях должно выживать… – мог только глухо-слепой…
На работу муж уезжал рано утром и возвращался не раньше 20 часов вечера, а если на шахте случалось ЧП, он не покидал её сутками. Работа поглощала Володю целиком. Поездки на охоту или на рыбалку, чем частенько баловали себя его подчинённые, проходили без него. Ему было жаль тратить на это время.
Как человек обстоятельный, ответственный он считал себя обязанным дать работникам шахты возможности для достойной жизни.
Первым делом новый директор обошёл всё предприятие, внимательно изучив каждый закоулок; зашёл в многочисленные «коптёрки», что расплодились на шахте от разных участков. «Нарядные» участков –- неуютные, захламлены. Душевые для шахтёров тесные, грязные; бытовой комбинат строится 14 лет…
При этом основная проблема – не ритмично работают добыча и проходка, от чего зарплаты у шахтёров невысокие. Отсюда у коллектива состояние безнадёги и отсутствие всякого интереса «совершать трудовые подвиги».
И тогда Шахтин делает для себя выводы, которые помогут ему сформировать главные принципы работы в этом коллективе на все последующие годы.
Первое. Нельзя отделять план добычи угля от условий существования тех, кто его добывает: и на производстве, и в быту. Люди должны жить и работать в человеческих условиях. Только тогда будет право спросить с шахтёра:
– Вам «то-то» и «то-то» обеспечено. А что сделали Вы?
Второе. Действия руководства должны быть прозрачными, а важные для предприятия решения – приниматься коллегиально, при участии всего коллектива.
Что было правильно: потому что в коллективе этой шахты за все предыдущие годы сложилась своя – особая атмосфера. Как будто её название – «Западная» – определяло какой-то особый – «западэнский» (как говорили про себя шахтёры) дух. Дух этакой вольницы, «махновщины». Там всегда была оппозиция ко всякой власти, существовали отдельные группировки, народ слабо реагировал на коммунистические призывы. Мне потом шахтёры говорили, посмеиваясь: Главным у нас был принцип: «Только для сэбэ и немножко для «пана» бригадира».
На «Западной», и вправду, работало много тех, кто ещё со времён Инты гулаговской «привезён» был сюда с Западной Украины. Или позже подъехал на заработки оттуда же.
Надо сказать, что на каждой шахте и в посёлках вокруг них, складывалась своя, так сказать, «диаспора» и соответствующая атмосфера. На шахтах «Восточная» и «Интинская» работало много приехавших подзаработать из Татарии и Башкирии, на «Капитальной» – полный интернационал. А в 70-е годы на «Капитальную» прибыли после демобилизации ещё и моряки с Северного флота.
Продолжал формироваться коллектив и недавно построенной шахты «Интинская» на посёлке «Южный».
В итоге, в 60-80 годы ХХ века в каждом коллективе угольщиков в Инте сформировался свой особый микроклимат.
***
Комсомольско-молодёжная шахта «Капитальная», например, отличалась молодым инженерно-техническим составом. Директорам этой шахты складывалась прямая дорога в руководители объединения. Именно после «Капитальной» больше десятка лет возглавляли объединение «Интауголь» Семён Наумович Штипельман, а после его скоропостижной смерти – Иван Васильевич Иевлев, пришедший сюда так же с «Капитальной».
Эта шахта в те годы была своеобразным полигоном для «обкатки» руководящих кадров и разных стахановских новаций. Там с удовольствием брали на работу выпускников Московского и Ленинградского горных институтов. Игорь Гургенидзе, Владимир Шмелёв, Борис Борисанов, Владимир Феданов, Владимир Шахтин, Виктор Буянов, Юрий Клеткин – все они начинали свой трудовой путь именно здесь.
К тому же, на «Капитальную», как правило, направляли самое современное оборудование. Проводил на её базе свою политику и горком партии: предъявлял к работникам особые требования по дисциплине не только на производстве, но и в быту. На базе именно «Капитальной» проводились разные социалистические соревнования, показательные мероприятия, внедрялись всевозможные нововведения. Помню, в ноябре 1970 года шахта, например, заняла первое место во
Всесоюзном смотре «Культура производства», как раз накануне очередного съезда КПСС.
Не случайно, «Капитальная» носила почётное звание «Шахта коммунистического труда»; и таких шахт в угольной отрасли СССР вплоть до начала 90-х годов было всего пять. Естественно, у её работников сложилась за свой коллектив и особая гордость.
А на «Западной» с годами сформировалась другая атмосфера. При Василии Дмитриевиче Юрове это было одно из лучших предприятий, почти десять лет гремело оно своими достижениями и в добыче угля и на проходке. Но в последние годы ей не очень везло на руководителей: кто-то (бывший профсоюзный работник) слишком долго руководил предприятием и, видимо, ослабил действие «указующего перста». А потом и вовсе – за четыре года там сменилось три директора. Старожилы шахты рассказывали, что до прихода сюда директором Владимира Шахтина, премии им несколько лет платили крайне редко.
Хотя и в этом коллективе работали люди, на которых можно было положиться; они сразу же приняли нового директора и оказали ему всяческую поддержку.