Не успели шахты города прийти в себя после «рельсовой войны», как в конце мая, на сессии Госсовета республики Коми Юрий Алексеевич Губернаторов вновь с очередной критикой выступает против генерального директора «Интауголь» Владимира Шахтина. Причем опять обвиняет его не по существу действий самого Шахтина, а в тех нарушениях, что совершались в объединении «Интауголь» до его прихода. Мало этого, по его указке против гендиректора открывается уголовное дело, вести которое поручается Николаю Рудольфовичу Гиль, следователю республиканской прокуратуры. Как покажут события, не бог весть какому специалисту, – но его лично знает Юрий Алексеевич, поскольку они знакомы ещё со времени работы в городе Ухта, Коми АССР.
Гилю даётся команда «накопать» в действиях Шахтина нарушение законов. И события начинают раскручиваться в соответствии с действием, так сказать, схемы 1, реализация которой должна привести к устранению неугодного генерального директора, для чего был предусмотрен целый комплекс тактических мероприятий.
Помню, больше всего тогда Володю удивила и огорчила фраза Губернаторова, высказанная им на сессии Госсовета республики о том, что, дескать, назначение Шахтина генералом объединения «Интауголь» – «было ошибкой».
Что значит – ошибкой? Когда ты честно, «не щадя живота», во имя общего дела работаешь, имеешь результат, – так почему и в чём ты не прав? Владимир Шахтин тогда и помыслить не мог, что действиями Юрия Алексеевича в свете «нового времени» могли управлять совсем не общественные интересы…
Тут уместно вспомнить, что в статусе первого секретаря обкома КПСС Губернаторов руководил в Коми почти десять лет, и потом, когда КПСС ушла с политической арены, он сразу же был избран главой республики. И, конечно, в такую быструю трансформацию его «коммунистического сознания» в период пресловутой капитализации страны как-то совсем не хотелось верить. Потому что Юрий Алексеевич, повторюсь, – человек неординарный, отличный организатор и хозяйственник; человек дела, натура властная, сильная.
Размышляя над той историей спустя много лет, я приду к убеждению, что, скорее всего, Губернаторов просто попал «под обаяние» тех, кто его самого «использовал» в своих коммерческих интересах. Совместная охота и рыбалка, полёты на вертолёте в предгорья Северного Урала… Мужские разговоры…
Много чего в отсутствие лишних ушей можно было наговорить…
***
Кстати, ещё накануне рельсовой войны, в марте-апреле 1998 года, из разных министерств в Москве и от работников в правительстве республики Коми Владимиру Шахтину начали поступать сигналы всё более определённые. Что, дескать, Губернаторов и его заместитель Александр Окатов накануне предстоящего Совета акционеров «ИУ», активно внушают в московских кабинетах, что Шахтина необходимо заменить.
Надо сказать, что далеко не все в Москве соглашались с точкой зрения и с действиями руководства республики. У представителей, например, Министерства экономики и Министерства имущества РФ было другое мнение. Известно, что и ответ первого заместителя Министра топлива и энергетики РФ А.Е. Евтушенко в тот момент был таким: «Владимир Ильич Шахтин – один из лучших генералов отрасли, у него одни из самых высоких показателей! Такими руководителями грех кидаться!»
Но поскольку у «хозяина» республики сформированы иные планы, решено в преддверие Совета директоров АО «Интауголь» давление на Шахтина и на основных акционеров компании усилить. Для чего в то время и открывается уголовное дело «О финансовых нарушениях в «Интауголь». Причем в содержательной части этого «дела» факты нарушений, по-прежнему, относятся к тому периоду, когда Шахтин в АО «Интауголь» не работал. Более того, именно в этих фактах, придя в концерн, он и сам просил прокуратуру разобраться, получив от неё ответ: «Нарушений закона нет».
Становится понятно, что не поиском истины озабочено руководство республики. Ему важно создать негативное мнение и, в итоге, устранить руководителя «Интауголь» от должности, освободив место для других лиц. Так сказать, в соответствии с предыдущими договоренностями…
Не об этом ли сообщал мне неизвестный молодой человек ещё осенью 1997 года?
Вскоре к своей работе приступил следователь по особо важным делам – Николай Гиль. Начал он с того, что под маской таинственной недосказанности (не указывая ни одного конкретного факта и фамилий) журналистам газет и республиканского радио он дал интервью «Про делишки угольных генералов в объединении «Интауголь». И, в первую очередь, использовал очень популярную тогда в республике утреннюю передачу Тамары Борисовны Горелик. Два дня затаив дыхание республика перед работой слушала размышления следователя. Он только что приступил к изучению «дела», фактов нет, а пиар уже работает во всю силу…
Чуть позже журналисты сыктывкарских газет Олег Салтыков («Панорама столицы») и Владимир Сумароков («Трибуна») признаются, что материалы на эту тему для размещения их на страницах газет, принесли из
прокуратуры её работники, при этом журналисты подчёркивали, что раньше получить там хоть какую-либо информацию подобного рода, было абсолютно невозможно.
А Тамара Горелик, став невольным орудием в руках «манипуляторов» общественного мнения, когда позже я встретилась с нею лично (чтобы взять кассету с записью тех передач), поняла вдруг, во что её втянули, и чувствовала себя прескверно…
Радио работало на население республики, а в Москве «ходоки» из Сыктывкара уже апеллировали к наспех открытому уголовному «делу», ведя переговоры с представителями основного акционера компании «Интауголь» – Комитетом по госимуществу Российской Федерации. Цель переговоров – получить от комитета на годовом собрании акционеров «ИУ» (в июле 1998 года) соответствующую резолюцию для голосования по кадровому вопросу (против В. И. Шахтина). Кто-то из московских специалистов Госкомитета позвонил Владимиру Ильичу и предупредил его о действиях республики.
Одновременно на ту же тему (голосование против Ш.) шли переговоры с председателем интинского отделения Росуглепрофа Сергеем Никитинским, и тот, не желая серьёзно задумываться о перспективах угольных предприятий Инты и о судьбе шахтёров, с легкостью соглашается проголосовать за отставку Шахтина. Мэр города – Александр Николаевич Попов, естественно, обязан был исполнить волю главы республики.
Работать в таких условиях – недоверия и давления – Владимир не привык, готов к этому не был, и принял решение покинуть пост генерального директора «ИУ».
Решение далось не просто, поскольку не в его принципах бросать начатое дело. Но, ещё и не зная тогда всей подоплёки, причин и деталей происходящего, он понял – начата какая-то грязная игра, участвовать в которой он не будет.
8 июля 1998 года собрание акционеров состоялось. Действующий гендиректор выступил с тезисами своей антикризисной программы, конечная цель которой – «Выведение угольной компании «Интауголь» к 2001 году на безубыточный режим работы». И… с заявлением об уходе.
«Шахтинская программа» была единогласно принята. Более того, представители собственников АО «Интауголь» (78,8% акций принадлежало правительству РФ, 15% – правительству РК) высоко оценили лично его работу. В выступлении Евгения Борисовича Груниса, министра промышленности РК прозвучало, что, дескать, «происходит нелепость» … Он – геолог, знающий производственник – понимал, что такое горное дело, и отставку принял с сожалением, но прямо настаивать, чтобы В.И. остался работать на этом месте, права не имел.
Да Шахтин уже и не изменил бы своего решения, предоставив собранию заявление об увольнении «в связи с переменой места жительства».
Помню радостное оживление интинских представителей, до этого напряженно ожидавших, вдруг Владимир Ильич передумает…
Исполнять обязанности генерала «Интауголь» тут же назначили заместителя Владимира Шахтина – Владимира Петровича Баскакова. А вскоре в «Интауголь» вернулся и Алексей Делягин, теперь – на должность заместителя генерального директора, естественно, по вопросам сбыта угля и финансирования. Круг замкнулся…
Мы уехали в Москву. Из Минтопэнерго пошли разговоры, что мужа берут туда на работу, то на одну, то на другую должность. Но Володя, по – прежнему, «болен» желанием работать там, к чему за тридцать лет прикипел душою, – на шахте. Тем более, что на его родной «Западной» ситуация стала складываться не так благополучно, как в период его руководства.
О решении вернуться в Инту, муж сообщил мне в свойственной ему манере – неожиданно. Конечно, я видела, как он тяготится этой, внезапно свалившейся на него свободой, и очень хорошо понимала его переживания.
Но предчувствовала и другое: его возвращение простым не будет. Слишком хорошо знала я интинскую элиту, сложившуюся в последние годы: как только любой руководитель в Инте уходил с должности, он тут же попадал в глухое забвение. Над ним как будто затягивалось «нечто», сотканное из равнодушия, холодного молчания и игнорирования. Будто ни его самого, ни добрых дел его никогда и не было.
Моё поколение тех, кто вырос в Инте и знал руководителей города в 60-70-х годах, ещё помнило совершенно другое их отношение к людям!
Перемены пришли в город в начале 80-х годов прошлого века. Что стало причиной этого явления, в полной мере объяснить не могу. Возможно, дефицит рабочих мест и смена контингента населения, прибывавшего на Север в последние годы.
Инта активно развивалась, строилась, приезжали новые рабочие и новые руководящие кадры.
Люди ехали на Север целенаправленно для того, чтобы зарабатывать хорошие деньги, и их можно было понять. Но это уже были другие люди, с другим отношением к городу и друг к другу; стал меняться тогда и особый «интинский характер» …
А тут Владимир Ильич вновь решил заявить о себе, вернуться на свою прежнюю должность, невольно, таким образом, ломая сложившиеся у интинской элиты правила…
«Элиты», которая была абсолютно зависима от республиканской власти. Собственно, как и все последующие годы.